Родители-вертолеты

Во времена, когда еще не были написаны учебники по детской психологии, проблема воспитания решалась просто: пожалеешь розгу - испортишь ребенка. Чтобы не обратиться к еще более жестким, библейским источникам: щадящий розгу свою - ненавидит сына своего. Генна Сосонко.

Невидимые миру слезки

Мальчишки в красной и синей форме бегают по полю. Вдоль боковой кромки расположились их родители. Теплый субботний день. Вдруг картина безмятежно начавшегося футбольного матча резко меняется: звучит разухабистая музыка, с трудом заглушающая отчаянную ругань родителей юных футболистов. Те кричат, обзывают игроков, изливают эмоции друг на друга и, не стесняясь, дают советы тренеру. Атмосфера накаляется до того, что мальчишки взлетают высоко под небеса, парят в воздухе, чтобы с гулким звуком приземлиться на газон футбольного поля.

Это телевизионный клип большой развернувшейся в Голландии кампании под девизом: «Верните детям их игры!» Цель кампании: прекратить принявшее гигантские размеры вмешательство родителей в процесс игры. Вопрос этот совсем не ничтожный, полагают организаторы кампании, и общество должно обратить пристальное внимание на проблему, имеющую отношение, понятно, не только к футболу.

Большой толковый словарь английского языка каждый год пополняется несколькими десятками лексических единиц. В 2011-м в словарь добавили выражение helicopter parent. Родителем-вертолетом называют отца или мать, принимающих слишком большое участие в жизни ребенка.

Увидев это сообщение, подумал: а ведь и в шахматах «родители-вертолеты» - тоже далеко не редкое явление.

Хотя в начале двадцать первого века профессиональные шахматы переживают непростые времена, переполненные залы на различного рода детских и юношеских соревнованиях свидетельствуют о неослабевающем интересе к игре. На этих соревнованиях присутствуют папы и мамы, уже видящие своего ребенка на сцене, где играется гроссмейстерский супертурнир, а то и увенчанного короной чемпиона или чемпионки мира. Ради этой цели мальчика или девочку подвергают различного рода ограничениям, порой очень жестким, а завоевание маленьким человеком медали только укрепляет родителей в их планах.

Понятно, что такого рода папы и мамы имеют место не только в России: разве родительские чувства определяются географическими или социальными факторами? Честолюбивые родители приводят собственным чадам в качестве примера знаменитых гроссмейстеров, а если кто-то из детей добивается успеха, тут же ставится в пример менее удачливым успехоискателям.

Такие папы и мамы, поведение которых американский философ Майкл Сандел удачно назвал «hyperparenting», не только в курсе детских раздоров и столкновений, слухов и пересудов. Они присутствуют на тренировках и на соревнованиях, настаивая, чтобы тренер уделял особое внимание именно их ребенку.

Нельзя сказать, что трудная, без праздников и выходных профессия родителей-вертолетов появилась только в последнее время. Она была известна и в прошлом, и в позапрошлом веке, но сегодня число таких родителей возросло невероятно.

* * *

Cлово «талант» первоначально означало монету, деньги, а в наш прагматичный век означает способности, благодаря которым можно деньги заработать. Деньги стали мерилом всего: их наличие свидетельствует о превосходстве и удачливости обладателя. Искусство зарабатывания денег поощряется обществом и свидетельствует о предприимчивости и находчивости, а понятие успеха связано прежде всего с финансовым успехом. Да и вся жизнь рассматривается как какой-то проект, одна большая карьера, начинающаяся едва ли не с пеленок.

При такого рода подходе перегибы неизбежны. В Китае, например, участились убийства родителями не оправдавших ожиданий собственных детей: достигнув пятилетнего возраста, те не научились еще считать до ста.

Во Франции шумную огласку получил случай, когда отец юного теннисиста всыпал сопернику сына в напиток снотворное. Дело кончилось смертью.

Другой случай: мама девочки, из тех, что ритмично изгибаются под музыку в паузах баскетбольных матчей, в ярости от того, что дочь не выбрана на предстоящий матч, убила соперницу.

О таких экстремальных случаях в шахматах я не знаю, а вот о наказаниях, вплоть до физических, наслышан.

Во времена, когда еще не были написаны учебники по детской психологии, проблема воспитания решалась просто: пожалеешь розгу - испортишь ребенка. Чтобы не обратиться к еще более жестким, библейским источникам: щадящий розгу свою - ненавидит сына своего.

Не буду называть имен, но родители шахматистов (и шахматисток), занимающих сегодня очень высокие строки в мировой табели о рангах, могли бы подтвердить, что руководствовались этими, далекими от сентиментальности истинами.

Что движет этими родителями? Ответ лежит на поверхности: нередко - нереализовавшиеся собственные возможности и, конечно, родительская любовь: ну, не знаю, как другие, а мой Сереженька, Илюша или Катенька – очевидный талант, это все говорят, да и тренер признает, а отца вообще в пятилетнем возрасте обыгрывал(а).

Пусть нам самим приходится мириться с такими скучными занятиями, как банковский служащий или менеджер по продажам, пусть не удалось стать гроссмейстером, сыну или дочери должен быть предоставлен такой шанс. Нередко для осуществления этой цели жертвуется собственная карьера. Да что карьера! - под тренировки и соревнования ребенка подстраивается вся жизнь отца или матери.

Ослепленные светом гроссмейстерских юпитеров, родители готовы пожертвовать детством ребенка, совсем не задумываясь: имеет ли смысл такая жертва, если в будущем взрослый человек окажется не вблизи трона, а на значительном, часто - очень значительном отдалении от него? Не окажется ли он тогда среди детей ничтожных мира самым ничтожным?

Должно ли детство рассматриваться только как подготовительный период к взрослой жизни, к будущему? А может быть, важнейшие отрезки человеческой жизни – детство и юность – имеют собственную ценность?

* * *

В старое время были профессии, передававшиеся из поколения в поколение: погребальщики, столяры, печники, дрессировщики в цирке и т.д. И сейчас можно встретить актеров, физиков, певцов, филологов, музыкантов с одинаковыми фамилиями. Это дети, а то и внуки известных родителей, нередко завоевавшие не меньшее признание, чем представители старшего поколения.

В профессиональном спорте такого рода преемственность почти не наблюдается. Отец знаменитого голландского теннисиста Ричарда Крайечека (1971) посвятил жизнь сыну. Он привел ребенка в гаагский клуб, когда малышу было три года и тот едва мог держать ракетку в руках. Папа приезжал с сыном в клуб ежедневно, причем с раннего детства ребенку внушалось, что он приходит сюда не ради развлечения.

Крайечек стал профессиональным теннисистом очень высокого класса и однажды даже выиграл Уимблдон (1996). Сегодня Ричард респектабельный директор традиционного турнира в Роттердаме и вполне обеспеченный человек. Успешная карьера, удавшаяся жизнь. Другое дело, что он давно и полностью порвал отношения с отцом, но не об этом речь. Хотя... Может, и об этом тоже?

У Крайечека двое детей, и он повторяет, что совершенно сознательно решил не посылать их на уроки тенниса, разве те сами захотят этого.

«Думаю, - говорит Ричард, - это следствие моего собственного детства. Я считаю важным, чтобы дети развивались физически и занимались каким-нибудь спортом, но никогда не буду принуждать их. Они сами должны хотеть этого. А может быть, они предпочтут игру на скрипке или балет?»

Того же мнения придерживается олимпийский и многократный чемпион мира Алексей Ягудин:

«Если мои дети захотят заниматься фигурным катанием, ради бога. Но насиловать их я не буду. Спортсменов миллионы, а добиваются чего-то единицы. И в результате многие, у кого не сложилось со спортом, вешают коньки на гвоздик, а дальше – непонятно что. А ведь за время, потраченное на фигурное катание, можно было чему-то научиться».

Дмитрий Билозерчев, многократный чемпион мира по гимнастике, объявил о своем уходе из спорта, когда ему было двадцать два.

«Я выступаю в гимнастике уже довольно долго. Если все сложить, получится пятнадцать лет. Нагрузки колоссальные – и физические, и психологические. Я устал от гимнастики. Самое трудное – ежедневно заставлять себя работать. Не просто тренироваться, а трудиться на пределе человеческих сил, всегда быть в форме, соответствующей званию чемпиона».

Чемпионка мира, украинская пловчиха Яна Клочкова говорит, что у нее часто тяжело на душе, что она нередко плачет, подозрительно относится к людям. Что грезила в юности о беззаботной жизни, о прекрасном принце и поездке в Диснейленд, но пока осуществила только последнюю мечту... Говорит, что «из пяти тысяч ребят, регулярно посещавших секцию по плаванию в одно время со мной, в большом спорте осталась только я одна...».

Голландская гимнастка Верона ван дер Леер, чемпионка страны, не без успеха принимавшая участие в мировых первенствах, оставила гимнастику в двадцать один год. Она с сожалением вспоминает о потерянном детстве и молодости, которой фактически не видела, пребывая каждый божий день по пять-шесть часов после школы-интерната в пропахнувшем потом зале. «Я говорила тогда только о соскоках, вертушках и вращениях», - вспоминает Верона десять лет спустя.

А что же шахматисты? Джозеф Генри Блэкберн сказал как-то: «Я никогда не позволю моим детям обучаться этой игре, потому что слишком часто видел, к каким дьявольским последствиям это может привести...». 

Слова профессионального игрока, одного из сильнейших шахматистов XIX века, что и говорить, чрезвычайно суровы, но их перепевы можно найти в высказываниях многих профессионалов сегодняшнего дня.

Боровшаяся за мировую корону в восьмидесятых годах Нана Иоселиани сказала: «Шахматы убивают человека», а Шахрияр Мамедъяров заявил совсем недавно: «Восемнадцать лет я посвятил этому спорту. Иногда думаю: что дали мне шахматы? И понимаю, что спорт у меня забрал больше, чем дал взамен. Я ни о чем не жалею. Это моя судьба. Но для своих детей я бы не желал такой жизни».

Алиса Галлямова, в ответ на вопрос о том, будет ли учить играть в шахматы маленького сына, не сомневается: «Конечно, научу – это полезно для развития мышления и логики. Умение играть в шахматы помогает планировать жизнь. Но отдать его в большой спорт не хочу. Любой профессиональный спорт пагубно влияет на здоровье. Это огромная затрата сил, энергии и очень большая самоотдача».

Алексей Широв в ответ на вопрос, хочет ли, чтобы сын пошел по его стопам, говорит: «Честно говоря, нет. Недавно прочел на одном интернет-форуме фразу неизвестного любителя шахмат, которая очень понравилась: «Один шахматист в семье – уже перебор».

* * *

Родители, жестко заставляющие детей заниматься шахматами, нередко применяют аргументы: гроссмейстером станешь – спасибо скажешь. Вы уверены, что скажет? Или вспомнит когда-нибудь не состоявшиеся походы в музеи и на каток, не прочитанные книжки, не просмотренные спектакли, или просто время, проведенное с приятелями или подружками совершенно без какой-либо цели, определяемой сегодня вами как смысл существования. Вспомнит и игру, которой вы научили его когда-то, решив за него, что успех в шахматах является самым главным.

Вы готовы объяснить взрослому человеку, почему он должен был годами заниматься шахматами по шесть часов ежедневно, чтобы в итоге обнаружить, что ничего другого не умеет, а маленькая железка, которую каждый может купить в магазине, играет в шахматы лучше него?

Любовь к шахматам может пройти. За исключением давно расставшихся с молодостью и покрытых шрамами, полученными в сражениях бесчисленных опенах, профи, я не встречал случаев, когда любовь к шахматам сменялась бы ненавистью. Хотя и ненависть – не противоположность любви, как может показаться. Противоположность любви – безразличие.

Любовь к шахматам, как и всякую любовь, трудно поддерживать искусственным образом, но можно легко разрушить. Помогает разрушить ее напор родителей, желание сиюминутной славы, их амбиции и стремление к материальным благам.

* * *

В последний, французский период жизни Лев Полугаевский занимался с мальчиком по фамилии Леруа. На все турниры с подававшим большие надежды ребенком ездила мама, молодая женщина, вьетнамка, в течение долгих часов неподвижно стоявшая рядом с шахматным столиком сына. Играть она не умела, но исправно развертывала шоколадку или открывала бутылочку с соком при малейшем движении ребенка. Так продолжалось несколько лет. Мальчик взрослел...

Особых успехов Леруа не добился, шахматы ему разонравились, он стал заниматься дзю-до (или джиу-джицу?), и его фамилия навсегда исчезла с шахматного горизонта Франции. А разве мало таких имен в России, да и во всем мире!

Родители А.С. шахматисты. Очевидно, это помогло ей уже в юности добиться замечательных успехов: она становилась чемпионкой Европы и мира в своей возрастной категории.

А. занималась музыкой, танцами, посещала бассейн, но успехи за шахматной доской вытеснили всё.

«Хочу ли я, чтобы дочь стала профессиональной шахматисткой - сложный вопрос, - говорила ее мама, когда девочке было двенадцать. - Мечтаю, чтобы она стала чемпионкой мира, а потом можно и шахматы бросить...». Последнюю фразу трудно комментировать, ограничусь только знаками: !?!?!?!? А ведь мама А.С. – гроссмейстер, наверное, знает о чем говорит.

Другой пример. Ради проявившей шахматные способности дочери семья переехала из области в город. Благодаря финансовой поддержке местных властей, девочка вместе с отцом, являющимся одновременно и ее тренером (как же иначе!), ездит теперь по миру и играет в шахматы. В школе она учится экстерном, с мамой, сестрой и основным тренером общается по скайпу. И это случай далеко не единичный.

Ж.А. - одиннадцать лет, но она уже трехкратная чемпионка мира. Ее отец – кандидат в мастера. Сейчас вам придется пережить длинную цитату.

«И сыновей, и дочь я с детства сажал за доску. Шахматы способствуют усидчивости, развивают логическое мышление и делают детей более мудрыми. Ж., к примеру, выглядит старше своих сверстниц. Впрочем, большинство шахматистов именно такие. (...) Когда речь заходит о шахматах, я больше тренер, чем отец. И бываю резок по отношению к дочери. Иногда излишне. Вот когда она занимается с другим тренером, то может и пошутить, и как-то расслабиться. А со мной она работает. Она от природы сильная, настоящий боец и практически никогда не плачет. Вот только если её сильно отругают, могут появиться слезки (улыбается).

(...) Наша мама вообще против всякого поощрения. Она в этом отношении даже более жесткая, чем я. Считает: зачем за её труд мы должны её поощрять? Но бывают случаи, когда какая-то «премия» необходима. Зимой в Москве дочь обыграла женщину, которая играла на Олимпиаде в Ханты-Мансийске! За это было и поощрение (улыбается) – мы прогулялись по городу, поели пиццу.

Скажу честно: Ж. играет настолько часто, что, на мой взгляд, ей не хватает малости, чтобы стать профессиональным игроком. (...) Свою работу на первенстве в Польше она сделала на пятерку, кроме одной партии. Выиграв восемь партий из восьми, Ж. досрочно стала чемпионкой, и в заключительной, девятой, когда соперница предложила ничью, она согласилась! Мол, зачем «париться»: меня и так никто не догонит! За это её немного пожурили. Я сказал, что она – профессионал и должна выполнять свою работу до конца. У неё появились слезки, но Ж. заявила: «Я всё поняла. Такого не повторится». Ж. нужно развиваться, бороться с «волками». Тем более, что «зубы» у Ж. появились. Нам нужно полтора года, чтобы стать гроссмейстером раньше, чем Юдит Полгар, но у Ж. уже есть победы над гроссмейстерами...».

Никак не буду комментировать ни появившиеся «зубы», ни слезы, называемые слезками. Взгляните лучше на фотографию победительниц девичьего чемпионата мира. Правда, они излучают счастье? Правда ведь?

А вот совсем свежий пример маленькой, но уже известной шахматистки: «Когда мне было пять лет, я играла на пианино. Но через год бросила: папа сказал, что мы будем заниматься шахматами. Хотя в музыке тоже были успехи».

Оговорюсь: когда смотрю на девушек-шахматисток, вышедших замуж (как правило за шахматистов) и строящих жизнь в самых различных странах мира, закрадывается мысль, что мои рассуждения о шахматах как профессии относятся в первую очередь к молодым людям. Но не стану развивать этой темы: сам не заметишь, как скатишься в дискриминационное – по половому признаку – болото. Смиренно приняв упреки, буду все же стоять на своем: мне кажется, роли мужчины и женщины в этой жизни различны.

* * *

Лет двадцать назад Федерация шахмат Голландии предложила мне должность генерального директора. Генерального директора? Звучит красиво. Поинтересовавшись, помимо, разумеется, презренного металла, в чем конкретно заключаются обязанности директора, я запросил время для раздумья.

«Не очень долго, - в свою очередь попросили меня. – Если мы не найдем никого, у шахмат могут отнять ставку и передать ее лучникам или бейсболистам. К тому же, делать особенно ничего не надо: генеральный директор отвечает, главным образом, за формирование команд, посылаемых на Олимпиаду, европейские первенства, а также юношеские и детские чемпионаты». 

«Детские чемпионаты? Что это значит?», – насторожился я.

«Директору принадлежит решающий голос в спорных ситуациях при посылке детей на мировые и европейские первенства...». 

Я сразу обнаружил в этих невинных, на первый взгляд, словах опасную ловушку и уже слышал беспрерывные звонки родителей с жалобами: а почему мой Ян не отобран, у него ведь весь год были лучшие результаты, чем у Пита, а в чемпионате он играл хуже из-за тяжелых контрольных в школе, к тому же...

А Ивонна простудилась и не смогла принять участие в первенстве страны, в личных же встречах у нее с Наташей Вирсма, которую отобрала федерация, счет 3:2.

А с какой стати едет Рохир Хофф, да еще с личным тренером? Мой Вим плачет уже вторую ночь: зачем вы травмируете ребенка? Устройте, на худой конец, матч с Янсеном...

Все это не игра воображения и не пустые слова: за судебными исками к федерациям гимнастики, дзю-до, велоспорта и процессами, выигранными (или проигранными) молодыми спортсменами, не получившими места в команде, отправляющейся на Олимпийские игры в Лондон, следила недавно вся Голландия. Процессы были самые настоящие, с публикой в зале, адвокатами, сидевшими рядом с юношами и девушками, с переживающими родителями и функционерами из федераций. 

Я отказался бы от должности в любом случае, согласившись рассмотреть предложение только из жадности, но, услышав о «разборе спорных ситуаций в детских шахматах», отказался с еще большей уверенностью.

Вспомню и о детских тренерах, осаждаемых настырными родителями. Каким ангельским терпением надо обладать, чтобы отбивать атаки честолюбивых мам и пап! А проводить тренировки под их неусыпным оком?

Знаменитый скрипичный педагог Петр Соломонович Столярский, терроризированный любвеобильными мамашами, видящими в своем чаде будущую знаменитость, подходил, по рассказам, на улицах Одессы к маме с ребенком: «А ну покажи-ка ручку, милый. Покажи, покажи... Так. Ну слава богу, к скрипке у тебя нет никакого таланта...».

* * *

Современные родители настроены очень прагматично, поэтому попробую говорить на понятном им языке. Имеет ли смысл вкладывать или, если им больше нравится другое слово - инвестировать - будущее детей в столь рискованное предприятие? Ведь в отличие от биржевых акций самого высокого риска, отдача в шахматах, даже в случае успеха, будет крайне скромной. К тому же, даже если ваша акция достигнет достаточного высокой котировки, после двух десятков лет, хотите вы того или нет, цена ее будет неизбежно падать, очень часто и стремительно. 

Добавлю еще, что когда мы говорим о шахматах как о профессии, речь идет не только о степени риска, но и о перспективах развития самого бренда, его существования как такового.

Можно быть средним программистом или рядовым инженером. Можно быть крепким менеджером, не хватающим звезд с неба. Спрос на них будет всегда. Нельзя быть посредственным профессиональным шахматистом, так же как заурядным поэтом. Плохонький костюм кто-нибудь да купит, но кому нужны блеклые стихотворения, тусклые партийки, копии известных образцов?

Далеко не каждый может поручиться, что будет играть заглавные роли в театре, станет прима-балериной, директором крупной компании или банка. Но здесь имеются «отходы» в рядовых актеров, в оркестровых музыкантов, в кордебалет, а помимо членов совета директоров, существуют ведь и всегда востребованные обычные служащие.

На сегодняшний день статус рядового гроссмейстера означает постоянную борьбу за кусок хлеба. Хорошо, если молод: молодость компенсирует многое. А ежели семья? А если возраст подходит к сорока? А если перешел эту отметку?

* * *

В древнем Риме греческое образование считалось совершенно необходимым для молодого человека. Гораций вспоминал, что в молодости, как и все, баловался сочинением коротких греческих стихотворений. Осознать свою ошибку ему помог явившийся бог Квирин, поведавший юному римлянину, что безумие таскать дрова в лес. Но еще большее безумие – желание пополнить собой батальоны греческих поэтов!

Подумайте очень хорошо, если вы мечтаете, чтобы ваш ребенок пополнил батальоны профессиональных шахматистов.

Недавно в провинциальном английском городке служащие банка, придя на работу, обнаружили мастерски сделанный подкоп из дома напротив. Воспользовавшись темнотой, взломщики пробрались в помещение банка, но добыча их оказался невелика: шесть тысяч фунтов. Грабителей так и не нашли, но не об этом речь.

Время, затраченное на подкоп, специалисты определили по меньшей мере несколькими месяцами, если не полугодом. Вы уже привыкли к моим аналогиям. Продолжать?

Для чрезмерно амбициозных родителей напомню рассказ Платона, как различные души выбирали себе заново ту или иную жизнь. Последней выпал жребий душе Одиссея. Она помнила прежние тяготы и, отбросив всякое честолюбие, долго бродила, разыскивая жизнь обыкновенного человека. Наконец, увидев ту, которой все пренебрегли, с радостью взяла ее для себя.

Может быть, на такое решение повлияла встреча живого Одиссея с Ахиллом в царстве мертвых. Когда Ахилл мог выбрать жизнь долгую, но в безвестности, либо короткую, но славную, он не колебался ни минуты. В Греции все считали его одним из величайшим героев и были уверены, что даже в царстве теней Ахилл окружен заслуженными почестями.

Что же говорит этот славный герой Одиссею, обладай он снова правом выбора: «Лучше быть самым последним рабом, жалким, убогим, измазанным в навозе, самым ничтожным из смертных, но жить и видеть солнце, чем быть Ахиллом в этом мире теней...».

Если древнегреческие примеры показались вам слишком мрачными, попробую, не забывая, что пишу для родителей и опуская подробности, рассказать сказку. Сказка заимствована из творчества Алексея Ремизова и называется «Султанский финик».

Али-Гассан получил в наследство от отца торговлю финиками. Но душа его вовсе не лежала к прилавку, а была занята только одной мечтой. Все мысли Али-Гассана были обращены к этой мечте. И вот однажды к нему пришел Волшебник и обещал исполнить три желания.

«Обойдусь двумя, - сказал Али-Гассан. - Первое: хочу быть кое-чем (я смягчаю выражение) у турецкого султана. Второе: чтобы это кое-что всегда находилось в рабочем состоянии (снова смягчаю выражение). И больше мне ничего не надо».

И почувствовал Али-Гассан, что как бы ударился, точно горячее что-то его стеснило, дышать нечем, и до того неудобно, сжимает, … и вспомнил он о своем последнем желании и, собрав силы и захлебываясь уже почти, прошептал: «О великий и всемогущий Волшебник, хочу быть Али-Гассаном...».

И что такое сталось: не узнать Али-Гассана: какая у него лавка, как сладки свежие финики, какой богатый выбор, и сам такой приманщик – не хочешь, а купишь. Торговля с каждым днем идет в гору, и в короткий срок сделался Али-Гассан богатым и известным. Конец у сказки тоже замечательный. Не буду его приводить, он не совсем в тему, хотя сказка вам ведь понравилась. Правда ведь, понравилась?

Вернусь в реальный мир. В далекие ленинградские годы я часто бывал на спектаклях Георгия Товстоногова. Однажды выдающийся режиссер поставил «Мещан» Горького, и спектакль стал событием в театральной жизни города. Хотя с той поры прошло едва ли не полвека, помню очень хорошо: Товстоногов показал в пьесе правду старика Бессеменова, правду обыденного опыта, здравого смысла, рутинной жизни.

* * *

Против всех этих соображений имеется очень сильный аргумент, и возразить на него ничего. Вот этот аргумент: что же делать, если мальчику или девочке нравится эта игра, если они спят и видят, чтобы снова очутиться за доской, на которой сказочные фигуры сплетают удивительные комбинации, считают дни, остающиеся до похода в шахматный кружок? Если ребенок возвращается «с шахмат» таким радостным и счастливым? И если действительно превосходит сверстников: результаты ведь налицо. И почему надо думать о том, что произойдет через десять, двадцать лет? И разве только в материальной сфере лежит счастье человека? Разве только в ней?

История, в том числе и шахматная, не спрашивает ни у кого, по какому пути идти, всегда избирая свой. Поэтому не нужно ждать от меня совета: заслуживают ли шахматы того, чтобы посвятить им такую короткую и единожды данную нам жизнь. А если спросят, честно скажу – не знаю. Не знаю и объяснить не смогу. Защищусь, как часто делаю, авторитетами. Имануил Кант: «Мало понимает тот, кто понимает лишь то, что можно объяснить».

Скажу только, что овладеть начальным и даже вполне пристойным уровнем мастерства можно в сравнительно короткое время. Это не говорит еще ни о чем. Во всяком случае, это еще не является основанием для того, чтобы честолюбивые родители, лишая детей их детства, начали профессиональный штурм самых высоких вершин. 

У Чехова есть рассказ о пожилом, преуспевающем, немалых чинов человеке, вдруг обнаружившем у себя живописный дар. Сначала он испытывает отчаяние: жизнь собственную погубил, талант в землю закопал, потом же, поужинав рябчиком, запив его бургундским и улегшись в комфортабельную постель, вспомнил о подвальном существовании голодной богемы и понял, что не так много и потерял.

Вам решать – что потерял в жизни несостоявшийся чеховский художник, и потерял ли вообще что-либо.

Повторюсь: сценарий жизни непредсказуем. Жоэль Лотье, ставший чемпионом мира среди юношей в пятнадцать лет, завидовал своим коллегам из России и сокрушался, что время, потраченное им в парижской гимназии на изучение никогда не понадобившихся предметов, можно было бы с бóльшим толком заполнить шахматами. Замечу, что тогда не было деления на возрастные категории, и в том юношеском чемпионате мира в Австралии (1988) играли все, кому не исполнилось двадцати. Позади французского юниора остались тогда Иванчук, Гельфанд, Акопян, Адамс, ушедший из шахмат Пикет и много других, ставших очень сильными гроссмейстерами, всех и не упомню. Но хорошо помню мальчика, вскинувшего руки после победы в последней партии: по окончании чемпионата его имя стало известно всем, перед ним открылась блестящая карьера.

Среди зубров - юные Лотье и Ананд. Шахматные дороги уведут их в разные стороны

Лотье оправдал надежды: он добился успехов, и значительных, играл в кандидатских матчах на первенство мира, выигрывал сильные турниры. Интересно, что думает сейчас о годах, отданных шахматам, постоянно живущий в Москве и полностью ушедший в бизнес французский гроссмейстер? По-прежнему ли он сокрушается о времени, проведенном в парижской гимназии?

Жоэль Лотье, Максим Длуги: ныне успешные бизнесмены

* * *

Вратарский дебют Криса Киркленда (1981) в сборной Англии по футболу принес его отцу десять тысяч фунтов. Когда мальчику было пятнадцать, отец Криса поставил десять фунтов стерлингов против десяти тысяч, что сын сыграет за национальную команду до достижения тридцатилетнего возраста. Десять тысяч фунтов сравнительно маленькая сумма, и букмекерская компания легко перенесла такую потерю.

По по словам представителя компании Вильяма Хилла, ставки родителей на будущие успехи детей в последнее время вызывают некоторое беспокойство в букмекерском сообществе. Кто-то поставил в свое время миллион на маленького Динг Цзянхуэя. Китайский снукерист выступает сегодня на мировом уровне и успешно конкурирует с англичанами, но, хотя и добился звонких успехов, чемпионом мира не стал, а двадцать ему уже исполнилось. Миллион остался на счету компании.

Букмекеры постоянно принимают ставки от родителей, абсолютно уверенных, что ребенок завоюет медаль на Олимпиаде, станет чемпионом мира по боксу, выиграет Уимблдон, установит рекорд и т.д. и т.п.

«Если хотя бы несколько из этих пари выиграет, - говорит представитель компании, - мы понесем колоссальные убытки!». Но пари принимаются все равно: вероятность того, что страстно желаемое родителями произойдет в действительности, ничтожна.

* * *

Helicopter parent - не единственное новое выражение, появившееся в Толковом словаре английского языка в 2011 году.

В большой словарь Вебстера внесено еще одно: boomerang child. «Ребенок-бумеранг» - повзрослевший ребенок, испытавший себя в практической жизни, но из-за непреодолимых трудностей вернувшийся под опеку родителей.

Если вы сначала исполняли роль родителя-вертолета, наставляя ребенка на профессиональную шахматную стезю, не забывайте, что можете столкнуться с ребенком-бумерангом. 

И если многим родителям трудно не тешить себя мечтами о победе сына или дочери в местном клубе, в первенстве региона, области, а то и на чемпионате Европы и мира, им нужно хотя бы оставить мысль о его профессиональной карьере. Помните: каждый профессионал – это потерянный любитель.

Поверьте, нет ничего страшного, если ваш ребенок останется аматёром, в самом лучшем и первоначальном значении чудесного латинского глагола «amаre».

Любителем замечательной игры, в которую начал играть именно потому, что в свое время полюбил ее.

Генна Сосонко

http://chess-news.ru/node/7609