О правилах приличия

Филипп Дормер Стенхоп, 4-й граф Честерфилд (1794-1773) – английский государственный деятель, дипломат и писатель, автор «Писем к сыну», о которых Вольтер сказал, что «книга эта весьма поучительна, и, пожалуй, это самое лучшее из всего, когда-либо написанного о воспитании». 

     Гринвич, 13 июня ст. ст. 1751 г.

     Милый друг,

     Les  bienseances (знание правил приличия (франц.)  совершенно необходимо для того, чтобы знать свет. Они складываются из отношений людей, вещей, времени и  места;  здравый  смысл   отбирает   их,   хорошее   общество совершенствует  (разумеется,  когда  человек внимателен и хочет понравиться), а благоразумие - рекомендует.

     Если бы даже тебе пришлось разговаривать с самим  королем, ты  должен держать себя столь же легко и непринужденно, как и с собственным камердинером, и все же в каждом  взгляде  твоем,  в каждом  слове, в каждом поступке должно сквозить самое глубокое почтение. То,  что  было  бы  вполне  к  месту  и  пристойно  в отношении   других,  стоящих  даже  значительно  выше  тебя  по положению, было  бы  нелепо  и  свидетельствовало  бы  о  твоей невоспитанности  с  тем, кто до такой степени тебя превосходит. Надо ждать, пока с тобою заговорят; надо  поддерживать  начатый разговор,  а  не выбирать предмет его самому; больше того, надо следить  за  тем,  чтобы  продолжение  начатого  разговора   не вовлекло  тебя  в  какую-нибудь неловкость. Искусство вести его заключается в том,  чтобы  по  возможности  косвенно  польстить твоему   собеседнику,   например  похвалив  кого-нибудь  за  те качества, которыми государь, как ему  самому  кажется,  владеет или,  во всяком случае, ему хочется, чтобы другие думали, что это так. К подобным же  предосторожностям  необходимо  прибегать  в разговорах  с  министрами,  генералами и т. п., которые ждут от тебя такого же почтения, как их повелители, и обычно в  большей степени  его  заслуживают.  Разница, однако, заключается в том, что, если случится так, что разговор вдруг оборвется, ты можешь сам его возобновить, не касаясь, разумеется, всего того, о  чем не  следует  говорить  ни  им,  ни  тебе, обращаясь к ним. Есть положения и поступки, которые и в том, и в другом  случае  были бы  совершенно  неуместны,  оттого  что они чересчур развязны и вследствие этого неуважительны. Так, например, если бы ты вдруг скрестил руки  на  груди,  начал  крутить  в  руках  табакерку, переминаться  с ноги на ногу, почесывать затылок и т. п. – это было бы верхом непристойности в таком обществе, да и  не  очень пристойным  в  любом  другом.  В подобных случаях труднее всего сочетать полную внутреннюю непринужденность  с  полной  внешней почтительностью,  но  трудность  эту  можно успешно преодолеть, будучи внимательным и сделав это привычкой.

Pengleigh Boyd. Hawkesbury River. 1922

     В смешанных обществах, при встречах с людьми, равными тебе по положению (ибо в смешанном обществе все в известной  степени бывают равны), допустимы большая непринужденность и свобода, но и  в  этих  случаях  bienseance ставит им определенные пределы. Необходимо уважать общество, в котором находишься:  ты  можешь, правда,  скромно  завести  разговор о чем-нибудь, только ни при каких обстоятельствах не вздумай  говорить  о  веревке  в  доме повешенного. Здесь больше свободы для слов твоих, жестов и поз, но  свободу эту ни в коем случае нельзя считать неограниченной. Ты можешь держать руки  в  карманах,  нюхать  табак,  сидеть  и расхаживать  взад и вперед как тебе захочется, но ты, вероятно, не сочтешь,  что    очень  bienseant(прилично (франц.)  свистеть,  надевать шляпу,  расстегивать  подвязки или пряжки, валяться на кушетке, ложиться спать или сидеть, развались в кресле. Такую свободу  и непринужденность  человек  может  позволить  себе только тогда, когда  он  один;  люди,  стоящие  выше  тебя,  сочтут  подобные действия  оскорблением,  равные  тебе  будут  возмущены  ими  и обижены, люди, стоящие ниже, решат, что ты груб и ни во что  их не   ставишь.  Непринужденность  в  манере  себя  держать  и  в поведении не имеет ничего общего с небрежением и невниманием  и ни  в коей мере не означает, что ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится,  она  означает  только,  что  ты  не  должен держать  себя натянуто, церемонно, чувствовать себя растерянным и  сконфуженным,  как  какой-нибудь  деревенский   увалень   или человек, никогда в жизни не бывавший в хорошем обществе; но она требует  пристального  внимания  к bienseances и тщательного их соблюдения: все, что тебе надлежит  делать,  ты  должен  делать легко  и  свободно,  того  же, что неуместно, не следует делать вовсе.

Frank Myers Boggs. Pont Neuf.1896

     Вместе с тем, в смешанном обществе  надо  по-разному  вести себя  с  людьми  разного  возраста  и  пола. Человеку пожилому, серьезному и почтенному ты не станешь  надоедать  рассказами  о своих  развлечениях;  такие  люди ожидают от молодых известного уважения и почтительности, и они имеют на это право. Ты  должен вести  себя  с  ними  так  же  непринужденно,  как  и со своими сверстниками, но  манера  твоя  должна  быть  иной:  ты  должен выказывать  этим людям больше уважения, и неплохо, если ты дашь им почувствовать, что рассчитываешь чему-то от  них  научиться. Людям   пожилым  это  льстит  и  как  бы  вознаграждает  их  за невозможность принимать участие в веселье хихикающей  молодежи. К  женщинам  тебе  следует  всегда  быть  очень  внимательным и выказывать им всяческое уважение, что бы ты ни испытывал к  ним в  душе;  пол их с давних пор имеет на это право, и это одно из обязательств, которые накладывает на тебя bienseance, к тому же уважение  это  очень  кстати  и  очень  приятно  сочетается   с известной степенью enjouement(веселости (франц.), если она тебе свойственна, но, в  этом  случае,  такого  рода badinage(шутки (франц.) должны быть прямо или косвенно направлены на их хвалу и  ни  в  малейшей  степени  не допускать  злонамеренного  истолкования,  могущего  быть  им во вред. Здесь также необходимо принять  во  внимание  различие  в возрасте,  звании и положении. С пятидесятилетнею женою маршала не следует обходиться так, как с пятнадцатилетней  кокеткой:  в первом  случае  разговор  должен  быть  проникнут  уважением  и серьезной веселостью - да будет мне позволено сочетать эти два столь различных слова,  тогда  как  при  встречах  с  молодой девушкой простительны обыкновенные badinage zeste meme d'un peu de polissonnerie (шутки, приправленные даже некоторым озорством (франц.).

Lucien Levy Dhurmer.  Венеция.

     Еще   одно   важное  требование,  которое  довольно  редко соблюдается  -  это  не  показывать  всем  твоих   чувств   и охватившего тебя настроения, а напротив, наблюдать настроения и чувства  твоих собеседников, сообразоваться с ними и сделать их своими. Например, представь себе, что от полноты  чувств  и  от избытка хорошего настроения ты начинаешь распевать pont neuf(уличную песенку (франц.) или  выделывать  антраша  перед женою маршала де Куаньи, перед папским нунцием, или аббатом Салье, или  каким-либо  человеком, всегда  серьезным  или в это время чем-либо опечаленным? Думаю, что ты бы этого не сделал, точно так же, как, если бы ты был  в плохом настроении или над тобой стряслась какая-нибудь беда, ты не  стал  бы  жаловаться  на  судьбу малютке Бло. Уж если ты не можешь справиться со своими чувствами  и  настроением,  выбирай себе в собеседники тех, чье настроение близко к твоему.

     Громкий  смех  нельзя совместить с les bienseances, ибо он свидетельствует только о шумном и диком веселье толпы,  готовой потешаться   над   какой-нибудь   глупостью.  Что  же  касается настоящего джентльмена, то смех его  часто  можно  увидеть,  но очень  редко  услышать.  Нет  ничего более несовместимого с les bienseances, чем  возня  или  всякого  рода  jeux  de  main(рукоприкладства (франц.), которые  чреваты  очень  серьезными,  а  подчас  даже  роковыми последствиями. Шумные игры,  борьба,  бросанье  чем-то  друг  в друга   -  все  это  развлечения,  приличествующие  толпе,  но принижающие истого  джентльмена;  giuoco  di  mano,  giuoco  di villano (рукам дают волю только мужланы (итал.)   -   очень  верная  пословица,  одна  из  немногих итальянских пословиц, которые верны.

     Безапелляционность и  категоричность  молодых  людей  идет вразрез  с правилами приличия, утверждения их никогда не должны быть  решительными,  следует  всегда  употреблять   смягчающие, сглаживающие  и  скрадывающие  выражения,  такие как s'il m'est permi de le dire, je croirais plutot, si j'ose  m'expliquer(с вашего позволения, я склонен думать, что  скорее..., осмелюсь сказать (франц.), которые  смягчают  манеру  и  вместе  с  тем не отрицают твоего утверждения и даже нисколько его не ослабляют. Люди  пожилые  и умудренные опытом вправе ожидать такого вот уважения к себе.

Ludovic Rodo Pissarro.  Водяная мельница.

     Существуют  также  правила  приличия  в  отношении к людям самого низкого звания:  настоящий  джентльмен  соблюдает  их  в обращении  со  своим  лакеем  и даже с нищим на улице. Люди эти вызывают в нем сочувствие, а отнюдь не желание  обидеть;  ни  с тем,  ни  с  другим  он  не  позволит  себе  говорить  d'un ton brusque (грубо (франц.); одному он спокойно делает замечание, другому  очень мягко  отказывает.  Не может быть такого случая, чтобы человеку благородному пристало прибегать к le ton brusque.  Словом,  это тоже  своего рода манеры, и распространяются они на все стороны жизни. Это нечто должное: просто надо, чтобы на помощь  к  тебе пришли  грации:  они-то  и дают возможность и легко, и свободно делать то, что требуют les bienseances. В отношении последних у каждого есть определенные обязанности, первые же дают  человеку огромные  преимущества над другими и украшают его. Хорошо, если бы ты мог сочетать в себе и то, и другое!

     Даже если ты танцуешь хорошо, не думай, что на этом  можно успокоиться  и  не  надо  стараться танцевать еще лучше. И если даже люди будут говорить, что у тебя приятные манеры,  старайся сделать  их  еще  приятнее.  То,  что удовлетворяет Марселя, не должно удовлетворять тебя. Продолжай всю свою жизнь  добиваться благосклонности  граций:  при  дворе  ты не найдешь себе лучших союзниц;  грации  откроют  тебе  путь  к   сердцам   государей, министров и красавиц.

Marcel Dyf.  Corner-Pont-a-Brillac.1980

     Теперь, когда все бурные страсти и пылкие чувства улеглись во мне и ни мучительные заботы, ни кипучие наслаждения меня уже не волнуют,  самая  большая  радость  для  меня  -  взирать на будущее,  которое  открывается  перед  тобою,   и   не   только надеяться, но и верить, что ты им насладишься. Ты уже вступил в свет,  меж тем как другие в твоем возрасте едва только узнают о его существовании. Поэтому репутация твоя не только  безупречна в  нравственном  отношении,  но  и  не  запятнана  вообще ничем низким,  грязным  и  недостойным  благородного  человека,  и  я надеюсь, что такой она и останется на всю жизнь. Никто не может тебе   отказать   в   основательных  и  обширных  познаниях,  в особенности в том, что касается твоей будущей  карьеры.  А  раз уже  в  начале  твоей жизни у тебя все это есть, скажи, чего же тебе еще не хватает? Из собственного опыта ты знаешь  уже,  что не  денег.  У  тебя было и будет, их достаточно для поддержания твоего достоинства и твоей деятельности,  и,  если  только  это будет  зависеть  от  меня,  у тебя никогда не будет излишка их, который может заставить человека пренебречь тем или  Другим.  К тому   же   у  тебя  есть  mens  sana  in  corpore  sano (в здоровом теле здоровый дух (лат.)  -  драгоценнейшее из всех сокровищ. Поэтому  приобрести  все,  что может   понадобиться   тебе,   будет  не  труднее,  чем  съесть поставленный на стол завтрак. А понадобится тебе  только  одно: знание  света,  изящество, вежливость со всеми и манеры; а если ты будешь вращаться  в  хорошем  обществе  и  видеть  различные города  и  различных  людей,  то тебе не придется даже особенно напрягать  внимание  и  ты  безусловно  все  это   приобретешь. Дипломатическая  деятельность  выведет  тебя  на  самое широкое поприще, а когда ты сделаешься членом  парламента,  тебе  будет еще   легче   добиться   успеха.   Уделяй  же  этой  заманчивой перспективе столько же внимания и уважения  ради  себя  самого, сколько  я уделяю ей ради тебя. Старайся также со своей стороны осуществить ее, как я со своей буду помогать тебе и тебя в этом поддерживать. Nullum numen abest, si sit prudentia(Ни   одно   божество   не   отсутствует,  если  есть благоразумие (лат.).

     Прощай, милый мой мальчик. Я считаю  сейчас  дни,  которые остаются  до  встречи  с  тобой,  скоро я начну считать часы и, наконец, минуты, и нетерпение мое будет все расти.

     Р. S. Камлот отправлен сегодня  в  Кале:  я  отправил  все госпоже  Морель и адресовал, как ты того хотел, на имя главного контролера. Все три куска стоят 680 французских ливров.

Фото http://avaxhome.ws