До и после Ху: улучшилась ли жизнь в Китае за последние 10 лет?
Впервые с 1992 года политические циклы Соединённых Штатов и
Китая синхронизировались – президентские выборы в США совпали со сменой
руководства в КНР. Но если в Штатах Митту Ромни, чтобы попасть в Белый Дом,
было необходимо победить Барака Обаму во всенародной избирательной кампании, то
Си Цзиньпину, которому, как ожидается, придется возглавить Китай уже в этом
месяце, не нужно открыто противостоять действующему лидеру Ху Цзиньтао. В то же
время, если бы у китайцев была возможность свободного выбора, то они,
несомненно, хоть и в несколько изменённой форме, руководствовались бы в своём
выборе тем же вопросом, которым со времён президентства Рональда Рейгана
привыкли во время выборов озадачиваться американцы: стало ли сегодня жить
лучше, чем десять лет назад?
Несмотря на ощутимый рост, факты говорят нам, что многие
люди в Китае, скорее всего, ответят на схожий вопрос отрицательно. Сейчас,
когда Ху Цзиньтао готовится оставить свой пост, Китай процветает, но и поражает
всех своим неравенством, страна сильная, но, в тоже время, глубоко уязвима.
Ведь в последние годы Китай испытывает ощутимое нарастание противоречий между
низовыми требованиями социального равенства, личностных свобод, охраны
окружающей среды и агрессивными мерами сверху, предпринимаемыми правящей
Коммунистической партией для сохранения статуса-кво. Ху Цзиньтао и его
премьер-министр Вэнь Цзябао передают в управление сменяющей их администрации Си
Цзиньпина далеко не идеальную систему хозяйствования и общество, более
нестабильное, чем то, которое они сами в свое время унаследовали у своих
предшественников. Что ещё более важно, они оставляют после себя политическую
систему, наверное, более коррумпированную и непрозрачную, чем та, которая была
в относительно предпринимательской и либеральной эпохе 90-х годов прошлого
века. Отчасти так случилось потому, что с тех пор роль государства в экономике
выросла, а это означает, что у обладателей политической власти возникла
возможность трансформировать её в финансовую выгоду. В то же время, перспективы
тех, кто не обладает политическими связями – а это подавляющее большинство
китайцев – ухудшаются, так как свободный доступ к финансовым потокам имеют лишь
представители номенклатурных классов.
 |
| Премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао |
«КИТАЙСКАЯ ГРАМОТА»
Одним из очевидных свидетельств эффективности управления
тандема Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао является экономический рост, а вырос Китай по
ВВП с $1,5 трлн в 2002 году до $7,3 триллионов в 2011, сохраняя среднюю годовую
динамику темпов роста ВВП в 10%. Перепало от такого роста и населению:
увеличился общий доход, среднегодовой доход среди горожан увеличился с $ 1000 в
2002 году до $ 3500 в 2011 году. Доходы сельских жителей возрасли еще более
резко, но, учитывая, что их среднегодовые доходы были равны в 2002 году скудным
$300, то им особо и некуда было изменяться, кроме, как вверх…
Не удивительно, что за это же время экспорт Китая быстро
рос, а индустриализация монументальных масштабов состоялась и предоставила
работу для сотен миллионов рабочих, покинувших фермы для более высоких
заработков в городе. Десятилетия китайской сверхиндустриализации способствовали
вступлению страны во Всемирную торговую организацию. Произошло это в 2001 году,
за год до прихода к власти действующей администрации, но команда Ху Цзиньтао
сыграла важную роль во всей этой истории. Последовательно и безоговорочно
поддерживая широкий политический консенсус в отношении «императива роста»,
защищая либеральный торговый режим, действия Ху и его команды позволили Китаю
достичь таких темпов роста, которые стали объектом зависти для любого из развивающихся
рынков.
Но за такой форсированный рост приходится дорого платить.
Как только позитивное сальдо торгового баланса Китая выросло до $155 млрд в
2011 году, его экономика стала чрезмерно зависеть от внешнего спроса, рост
которого происходит за счет внутреннего потребления: по официальным данным
Национального бюро статистики, за последние десятилетия спад в той части ВВП
Китая, которая формируется внутренним потреблением, был почти полностью
компенсирован ростом инвестиций. Например, преобразования в Шанхае за срок
всего лишь в 20 лет, являющиеся едва ли не самыми впечатляющими в мире, в то же
время свидетельствуют об инвестиционной «наркомании» Китая. Когда в 2008 году
финансовый кризис перекинулся с Манхэттена на Шанхай и самые уязвимые сектора
китайского экспорта рухнули, то это заставило Пекин наспех состряпать пакет
стимулов в $600 млрд, который хоть и спас экономику, но в то же время ещё
сильнее усугубил и без того значительный дисбаланс. Несмотря на подобные
неудачи, Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао могут утверждать, что они спасли
находившуюся у края катастрофы экономику страны и что под их руководством
средние доходы Китая неуклонно росли.
Тем не менее, пользу от экономического бума Китай «разбавил»
изрядной дозой экологических издержек. Энергетические потребности усиленной
индустриализации Китая привели
администрацию Ху Цзиньтао к практике агрессивной скупки природных
ресурсов. Как результат, общее потребление энергии Китаем более чем удвоилось в
течение десяти лет: с около 1,6 млрд тонн стандартного угля в 2002 году до
почти 3,5 млрд тонн в 2011 году. Кроме того, Международные энергетическое
агентство сообщило, что потребление энергии Китаем превысило показатели
Соединенных Штатов ещё в 2009 году (2,3 млрд тонн против 2,2 млрд тонн), что
вызвало гнев китайских чиновников, которые категорически отрицают эти данные.
Еще более тревожным является то, что энергоёмкость китайского производства –
количество энергии, необходимое для получения одной единицы ВВП – начала
повышаться в начале 2000-х годов, после того, как неуклонно снижалась в течении
90-х годов ХХ века. Иными словами, китайская промышленность не только
расширяется с бешеной скоростью, но и также становится весьма
энергонеэффективной.
Большая часть китайского энергопотребления приходится на
уголь, который продолжает доминировать в энергетическом балансе Китая, несмотря
на увеличение использования природного газа и возобновляемых источников
энергии. Так, в 2010 году уголь все еще составлял 70% от общего энергобаланса
Китая. И это не пустое беспокойство: работающая на угле промышленность имеет
серьезные недостатки. Китай сегодня настолько загрязнён, что, например, вся
китайская столица кажется полностью завернутой в кокон серого дыма. Как
результат – растущие проблемы в области общественного здравоохранения, где
статистика случаев лёгочных заболеваний от загрязнения воздуха только растёт. А
ещё остаётся риск смертей в угольных шахтах. Сообщалось, что ещё в 2002 году
7000 человек умерли на производстве в шахтах. Около 20 человек в день. Для
справедливости стоит отметить, что администрация Ху Цзиньтао всё же решила
проблему незаконной и кустарной добычи угля, ведь это давало повод для
общественного недовольства и беспокоило правительство. Правительственная
кампания по наведению порядка в угольной отрасли позволила повысить
безопасность и резко снизить количество смертей на протяжении последних десяти
лет, однако, смертность на этом участке производства по-прежнему колеблется в
районе 2000 человек по данным на 2011 год. Как будто напоминанием администрации
Ху Цзиньтао о том, что проблема не полностью решена, служит взрыв в шахте на
юго-западе Китая, унёсший ещё 40 жизней в августе 2012 года.
Нездоровая зависимость Китая от энергоресурсов на самом деле
является показателем несколько иного повода для беспокойства пока ещё
действующей администрации: своей настырностью и поспешностью в старании
простимулировать экономический рост Ху Цзиньтао и его коллеги пожертвовали
качеством жизни китайского народа. В сочетании с относительной открытостью к
внешнему миру, этот компромисс обернулся для китайского общества риском
дестабилизации политической системы, производя неустойчивость и социальное расслоение, даже несмотря на
успехи в создании среднего класса. Неравенство настолько сильно беспокоит
Пекин, что он перестал публиковать официальные данные по коэффициенту Джини –
широко используемом инструменте измерения общественного неравенства по доходам.
Недавно стало известно, согласно заявлению профессора Пекинского
педагогического университета Ли Ши, коэффициент Джини для Китая приближается к
отметке в 0,5, что значительно выше уровня в 0,4, который эксперты считают
достаточным для диагностирования социальной нестабильности.
Сегодня Пекин также скрывает и данные о так называемых
«массовых инцидентах»: так размыто правительством определяются локализованные
протесты, бунты и другие насильственные групповые действия с участием не менее
100 человек. Когда-то эти статистические данные обнародовались Министерством
общественной безопасности Китая. Последние официальные данные правительства,
вышедшие в 2005 году, сообщают о почти 90 000 таких случаев. Хотя сегодня
официальный Пекин хранит молчание по этому вопросу, один из социологов
Университета Циньхуа недавно подсчитал, что количество «массовых инцидентов» удвоилось в период между 2005 и 2010 годами.
Замалчивание подобных данных лишь распаляет подозрения общества по поводу
социальной напряженности, которая в Китае и без того ухудшается, ведь рабочие
волнения стали и более частыми и более интенсивными. Подтверждается это,
например, сентябрьским восстанием на заводе Foxconn.
Нехватка общественных благ, таких как здравоохранение,
является важнейшим компонентом ухудшение социального неравенства. Хотя Китай
по-прежнему номинально является социалистическим государством,
правительственные расходы на здравоохранение снизились, в то время как личные
медицинские расходы населения значительно возросли за последние десять лет. В
2010 году личные расходы составляют 35% от общего числа китайских медицинских
расходов, по сравнению с менее чем 30% государственных расходов. Короче говоря,
за последние десять лет Пекин выделял деньги, прежде всего, на поддержку
экономического роста, а не на повышение благосостояния и удовлетворение
потребностей китайского народа. Действительно, за период времени с 2002 по 2011
экономика Китая выросла более чем в четыре раза, а сектор расходов на нужды
здравоохранения в ВВП остался неизменным.
 |
Наконец, на дипломатическом фронте Китай под
председательствованием Ху Цзиньтао одержал ряд побед, но его также постигли и
опасные неудачи. Если говорить о положительной стороне внешнеполитического
уравнения, то при Ху Цзиньтао Китай резко улучшил свои отношения с Тайванем,
особенно после избрания Ма Инцзю президентом Тайваня в 2008 году. После
непростого для национальной безопасности Пекина периода напряженности в
отношениях с Тайванем (что как ничто другое могло даже привести к военному
конфликту с Соединенными Штатами), их отношения вступили в период сближения
именно благодаря экономической интеграции, что «толкает» Тайвань через пролив к
материку каждый день всё ближе и ближе. Кроме того, патронируемая лично Ху
Цзиньтао космическая программа Китая, которая привела к первому пилотируемому
космическому полету в истории страны в начале этого года, также заслуживает
похвалы. Но ошибки Ху Цзиньтао в международной политике были столь же
примечательны, как и его успехи. За последние два года пребывания Ху Цзиньтао у
руля государства, Китай в открытую поигрывает мускулами в регионе, накапливая
самоуверенность и огорчая своих соседей, что побудило Соединенные Штаты Америки
пересмотреть свои стратегические приоритеты в Азии. Даже не смотря на то, что
Ху Цзиньтао вот-вот уйдёт в отставку, китайско-японская напряженность
продолжает бурлить и никакого решения по этому поводу ожидать не приходится.
Региональная стабильность, которая стоила Китаю усилий и ресурсов на протяжении
нескольких десятилетий, находится на пороге дезорганизации.
«НЕДОФОТОФИНИШ»
Под руководством Ху Цзиньтао Китай впервые принял
Олимпийские игры и совершил рекордный прыжок, став второй по величине
экономикой в мире, навевая этим благоговение и трепет. Тем не менее, Ху
Цзиньтао и Вэнь Цзябао покидают свои должности на фоне замедления экономики,
усиления народного протеста, и растущим дефицитом доверия со стороны китайского
среднего класса, отягощенного не только неравенством, но и ограничениями
политических свобод. Несмотря на успехи Пекина в течении последнего
десятилетия, очень трудно назвать «широкой» поддержку уходящей администрации.
То, что на повестку дня выступает настолько много внутренних
проблем, доказывает, что те фундаментальные принципы, на которых возникло и
развилось китайское экономическое чудо, оказываются более несостоятельными,
особенно, в долгосрочной перспективе. Модель роста, основанная на инвестициях и
экспорте, в настоящее время сталкивается с падением глобального спроса.
Политической системе, которая была ответственна за рост экономического пирога,
теперь придётся разделить этот пирог с обществом, притом, как можно более
справедливо, а не просто продолжать обогащать лишь себя саму. Ранее стабильная
региональная система безопасности в настоящее время трещит по швам и легко
может выйти из-под контроля, если нею должным образом не заняться.
Неудивительно, что в китайском обществе вызревает низовой
социальный протест, который несёт в себе риск дестабилизации всей политической
системы. Ведь в действительности, все те самые знаменательные преобразования,
что их Коммунистическая партия Китая воплотила в жизнь за последние
десятилетия, не привели её к дрейфу в сторону рыночного капитализма, а, скорее,
способствовали превращению в элитарную политическую организацию, пользующуюся
льготным доступом к экономическим возможностям за счет рядового представителя
китайского среднего класса. Последний шквал сообщений в западных СМИ
рассказывает том, как высшие китайские чиновники нечестным путём накопили
огромные богатства. Даже добродушный и скромный Вэнь Цзябао был обвинён в том,
что он, возможно, присвоил $2,7 млрд. Следовательно, достижение большего
равенства и экономической справедливости, которые должны будут смягчить
нестабильность, является в такой же мере политической заботой Пекина, как и
экономической.
Вряд ли администрация Ху Цзиньтао рассматривает углубление
политической либерализации в качестве ответа на растущие экономические и
социальные вызовы. Если новый кабинет Си Цзиньпина окажется не в состоянии
осознать, что политические изменения необходимы, чтобы разобраться со сложными
проблемами Китая, то КПК рискует подвергнуть свою собственную политическую
устойчивость серьезным испытаниям уже в течении следующего десятилетия.
Смещение в сторону большей прозрачности и признание верховенства права являются
одними из ключевых реформ, которые смогут смягчить давление на политическую
систему. Но, если Пекин продолжит упорствовать, то уже к следующей переломной
дате, которая будет в 2021 году, так и не отпраздновав своего 100-летия, КПК
может сильно удивиться, что, мол, как это так, что власть ускользает у неё из
рук.
Дамьен Ма
Источник: Foreign Affairs
Перевод Сергея Одарыча, «Хвиля»
Комментариев нет:
Отправить комментарий